Боец «Азова»: Не хотелось бы, чтобы Крым почувствовал войну, которую начал

Даниїл Новицький – кримчанин, боєць полку «Азов». До війни захоплювався історією скіфів. Неодноразово бував на розкопках. Два роки встиг провчитися у Таврійському національному університеті на факультеті культурології. Після окупації перевівся на навчання до «Острозької академії» (Рівненська область). Каже, що цей навчальний заклад був його мрією. Перебуває у складі добровольчого полку особливого призначення “Азов” з першого дня його формування. Наша розмова відбувалася у Києві, Даниїл приїжджав на дводенне медичне обстеження. Нині він знову зі своїми побратимами у «гарячій точці» на передовій. Які вони – воїни, які захищають рідну землю? Читайте!

Якщо згадати події річної давнини, коли розпочалася окупація Криму РФ де ви були у той час,  що відчували?

Мы, грубо говоря, проспали оккупацию. Потому что все было более – менее отлично за день до этого. И когда мы проснулись утром – уже стоит оцепление, неизвестные захватили наш центр (Симферополя-ред). Сразу было понято, что идет либо провокация, либо атака, но никто не думал, что настолько далеко зайдет. А потом уже в открытую появились на улицах люди с автоматами.  Я тогда считал, что на улицах супер спецназовцы – они ходили в бронежилетах постоянно, весь день носили крутое оружие. Сейчас я воспринимаю это все по-другому, но тогда был шок.

А зараз як сприймаєте?

Сейчас я сам могу, грубо говоря,  неделю спать, воевать, ходить в бронежилете. А так как не являюсь ни крутым спортсменом, ни великим воином, прекрасно понимаю, что эти ребята очень мало имели общего с войной, потому что вряд ли спецназ будет ходить по улицам в открытую. Скорее всего, это была просто показуха. И как показывает практика, такого вооружения, как захватчики показали в Крыму, либо у них очень мало, либо сюда завозят немножко другое.

Эмоционально я был готов, последние 5-6 лет у меня были  мысли о том, что такое может случиться. Та же история, которую я очень люблю, много читал, не давала поводов надеяться на то, что в будущем все будет более гладко. Тем более, я был ярым патриотом Украины и у меня постоянно были стычки с молодежными пророссийскими группировками. Поэтому взрыва эмоций я не получил.  Меня больше удивило другое. То, что мы пытались объединить молодежные движения, которых было много, людей вроде много было, тех, кто поддерживал украинскую  идею, но, к сожалению, по факту их получилось довольно мало.

Ви кажете, що були готові до окупації – проходили якусь підготовку, вишколи?

Это  было чисто молодежное  – в походах, тренировки какие-то. Мы не готовились конкретно к войне с Россией, а к тому, что когда придет какой-либо оккупант, мы сможем дать ему отпор. Но в душе в это никто не верил.  Мужчинам надо чем-то заниматься,  а это лучше, чем пить, колоться. Оказалось, что не зря готовились…

Чи змінилося у той час оточення ваше, друзі, колеги, вони відійшли, чи навпаки?

В момент оккупации Крыма, я  полностью разорвал отношения с большинством.  Друзей там мало, со знакомыми практически не общался, в частности, потому что многие из них были в «самообороне» и меня много кто из них знал. Я старался не выходить на связь, не бывал дома. Общался только с узким кругом лиц, которые поддерживали и меня, и Украину, и сейчас поддерживают.

Россия пыталась сделать все красиво, они не репрессировали сами. Те же ефесбешники вызывали всех и говорили что мы не против вас, но вы должны прекратить активные  действия. А потом фотографии наши и информация каким-то образом оказывалась у крымской «самообороны». Откуда у них мои идентификационный код, точный адрес? Такие вещи знала только наша СБУ, которая потом очень быстро превратилась в ФСБ. Они сливали информацию им, а те уже расправлялись по-своему.

Коли ви зрозуміли, що потрібно виїжджати з Криму і чому пішли воювати в «Азов»?

У меня всегда была идея фикс – хотелось поехать жить на Украину. Мне почему-то казалось, что здесь лучше, что здесь другие люди. Такая была детская мечта. И когда все это началось, большая угроза исходила не мне, а моим родителям, отец был для них опаснее. Что мог  я – молодой активист, а он писал статьи и был довольно известным человеком. Ему реально угрожали, за него стоило переживать. Поэтому родители выехали намного раньше. А меня знакомые из милиции предупредили, что я у них в списке. Сказали, что надо выехать на пару недель, мы тут «замнем» и тогда вернешься. И мы поехали к другу в Донецк и попали тогда, когда там штурмовали ОГА. Уезжали на 2 недели и вот до сих пор я здесь.

«Азов» – это бывший «Патриот Украины», его основа. Так как я был приверженцем этого движения, то у меня все друзья там. Несмотря на то, что мы с Крыма, ребята нас приняли очень тепло. Мы там и остались, сначала это были «черные человечки», потом 4 мая возник полк «Азов» на территории Мариуполя, в котором я с первого дня. Нас, крымчан, около 50-ти человек в «Азове».

За цей час, поки ви воюєте, стало легше чи важче,  чи може звикли до війни?

Сейчас тяжелее, потому что и мы, и они, подтягиваем все более и более тяжелую технику. Ребята тренируются, то есть мы уже не те дети, которые начинали это дело. Это только в фильмах люди супер воинами сразу становятся. Конечно, бывает страшно. Но есть люди, которые боятся и не идут, а есть люди, которые понимают, что смерть не самое страшное, страшно не участвовать в защите страны. Бросить все и отступить намного страшнее. Ты вроде живешь, но душа твоя мертва, и смысла в жизни нет. Так как женщина должна родить ребенка, так и мужчина, если в его страну пришел враг, идет защищать свою страну. Не политиков. Мы не воюем за нашего президента, или кого – либо еще, мы воюем за Украину.

Ваше ставлення до перемир’я, які періодично оголошує Президент?

Провокационный такой вопрос. Конкретно мое мнение, это не мнение всего полка, с одной стороны, нам действительно в какое-то время нужна была передышка и перемирие. Другой вопрос: почему и кто привел к тому, что все так плачевно потом получилось, после Иловайска.  Трагедия в Иловайске – это только часть общей картины. Где Иловайск и где Волноваха, куда мы отступали. К этому привели другие люди, в частности политики. Нам была нужна на тот момент передышка, но не настолько затянувшаяся и не на таких условиях. Перемирие, которое заключили сейчас, вообще не нужно, потому что оно совсем не соблюдается. И почему Президент не объявил военное положение после того, что произошло в Дебальцево, я не понимаю.

Як відбувалося звикання до окопів, обстрілів, «градів» після мирного життя?

В «Азов» идут ребята с другой психологической подготовкой. Мы к этому готовились. Не могу сказать, что меня морально травмировали какие-то ужасы войны. Хотя было, да, видели, но это война и все понимают, на что идут.

Есть у меня такая теория, что за все годы независимости Украины происходило «обабивание» мужчин. И они сейчас делятся на 3 типа: те, кто участвуют в войне (не обязательно солдаты, это и волонтеры, которые участвуют в освободительном движении), те, которые говорят, что это не их война (хотя я не понимаю, как война может быть чья-то)  и третий тип – пятьдесят на пятьдесят – они бы пошли воевать, но не понимают зачем. Именно от третьего типа получаются алкоголики на улицах, во время ротации – он вроде и неплохой воин, но психологически он слаб, морально подавлен.

У нас с этим проще, мы все знаем, на что идем. Страшно в какой то момент, но это не ломает твою психику, потому что ты готов к этому.

Нам скоро повертати Крим, як будемо це робити?

Мне бы не хотелось, чтобы Крым почувствовал войну, которую, собственно говоря, он начал. Но военным конфликтом мы Крым не вернем, это как минимум неудобно. Думаю, что произойдет все политически, причем Россия, в какой- то момент чуть ли не сама его нам отдаст. К сожалению, возвращение Крыма может стать первым шагом к дефолту страны, потому что его и так уже полностью уничтожили и вернут его нам в убитом состоянии, туда придется вливать бешеные деньги. И мы будет это делать, хотя пострадает вся Украина.

Чи відчуваєте підтримку держави, адже чиновники обіцяли учасникам війни землю, квартири, ви щось з цього отримали?

Скажем так, было вручение ключей,  и вот уже пятый месяц я не вижу ордера. Вручить они вручили, а закона, к которому можно привязать это вручение не сделали. Получили квартиры очень многие, но в реальности никаких документов на них нет. Потом нам сказали, что какие-то проблемы с документами – сначала мы были при МВД, потом нас перевели в Нацгвардию. Основной ответ – ждут закона.

Війна закінчиться, як і де ви бачите своє майбутнє?

Вот это психологически тяжелый момент. До войны я работал, был менеджером среднего звена, по факту таких специалистов как я миллионы. Единственное, что я умею – воевать. Чем я буду заниматься – пока не знаю. Думаю, Украине после войны нужна будет профессиональная армия и нормальная милиция. Вот дальнейшие примерные планы. Если будет формирование подобных структур, то почему бы мне не остаться и не продолжить свою службу?

Розмовляла: Олена Халімон

Фото: В’ячеслав Юрченко